Метнувшаяся навстречу тварь раскрыла пасть, утыканную иглами сочащихся ядом зубов, и злобно зашипела. Выпад был почти мгновенным, но он слишком хорошо знал их повадку и потому лишь крепче сжал в ладонях рукоять тяжелого двуручного меча. Плохое оружие. Тяжелое. Против такой - лучше длинный, тонкий, легкий эльфийский клинок. Но выбирать не приходилось.
Шлефер отступал по краю осыпи, поводя острием меча вслед за раскачивающейся на расстоянии броска оскаленной мордой. Однако ж, несмотря на непроходимую тупость, бросаться вперед и добровольно нанизываться на меч тварь не спешила.
Руки, непривычные к тяжелому оружию, начали уставать. Меч неодолимо тянуло к земле, лезвие предательски задрожало. В шипении твари явно проскользнули торжествующие нотки, а морда приобрела невыразимо-паскудное, злорадное выражение. Впрочем, она и до этого была не слишком привлекательной.
- Ч-чего ш-шипишь, гадина? – чуть заикаясь произнес он, в тайной надежде, что звук голоса спровоцирует тварь на бросок. Паскудная морда стала еще и ехидной. Очень захотелось бросить тяжеленный меч и засветить в наглую морду обломком гранита о который оракул только что чуть не споткнулся, едва не опрокинувшись назад. Тварь сделала выпад, однако он быстро восстановил равновесие, и противники вернулись в изначальное положение.
«И что меня в оракулы понесло?» - тоскливо подумал Шлефер, - «Тренировался бы с Ардис и Вересом, глядишь, и не пришлось бы выплясывать на этом берегу, как одинокому козлу в период гона».